Итак. Все, что со мной сейчас проиходит — более чем привычная вещь. Погрузилась в книгу. Живу книгой, дышу книгой. И, соответственно, ничего вокруг меня больше не происходит, как события в книге. Страшно подумать, что книга может закончиться. А она закончится. И такими темпами, какими я ее читаю, до конча недели. Тогда выныривать придется. А будет трудно.
Однако, последние дни я прибываю в странном состоянии. Такого я еще в себе не замечала. Неожиданный для меня прилив нежности и любви. Причем к определенным людям, причем порывами, причем внезапными.
Считаю, что это хорошо. Может, даже очень.

Люблю, почти всех. Джо. 

В воскресенье я иду на Хоббита. А может и не иду. Не ясно еще.
Самое смешное, что мне больше с кем будет пойти в кино. Сестра в очередной раз куда-то пропала, не хочет давать о себе знать. Хотя с таким рвением собиралась со мной пойти.
Это как с Храброй сердцем. Когда есть всего один человек  в городе, который с тобой сходит в кино, но случайным образом этот человек уже был на этом фильме с компашкой других, сових собственных друзей и как очевидно, второй раз идти не собирается, то ты не идешь на этот фильм вовсе.
Не идти же одной. Я еще не так привыкла к одиночеству, чтобы разгуливать по кинотеатрам одна и в одного жевать поп корн, наблюдая за картиной на экране.
Ну уж нет. Я лучше пострадаю. 

Такая интересная штука… Почему писать сказки и придумывать что-то эдакое у меня получается только пальцами, находя нужный буквы на клавиатуре?
Почему, сидя тихим вечером я не могу никому просто так взять и рассказать сказку, которая только что родилась в голове. А может и вовсе не родилась, возникает в процессе?
Все так… В себя. Так… Для ноутбука.
Иногда мне кажется, что он единственный, кто меня понимает, кто меня слышит. И это только потому, что я его таким сделала. Только я ему разрешила видеть меня такой, какая я есть. Только он знает, что я могу, только он мне показывает то, что я хочу видеть.
Неудивительно, что машины заполонили наш мир. Ведь они стали нашими лучшими друзьми. Мы без них никуда. Они знают больше, чем самый близкий человек рядом. 

Только что проводила Дашку. Она уже почти неделю рвется ко мне, чтобы отдать «подарочек».
Интригантка. Было безумно любопытно, что это такое. Однако, когда я ее сегодня ждала, я совершенно забыла про этот самый подарочек.
И вот приходит Дашка. От нее веет уличной прохладой и счастьем. Она в предвкушении увидеть мои глаза, когда вручит мне этот самый подарочек. Открывает рюкзак и вытаскает оттуда прямоугольник и с абсолютно счастливым видом смотрит на меня.
От неожиданности я расстерялась. Это было настолько мило и приятно… Если честно, то мне никто никогда не делал вот таких вот маленьких, а главное, полезных подарков. Без повода, просто так. Я делала, а мне никогда… Я и не знала, что получать такие сюрпризы так же приятно, как их делать.
Дашка молодец. Дашка уууумница! 

Мари возвращалась домой из клиники. В сумочке лежал конверт, который даже через множество слоев ткани и бумаги жег ей руку. Жег невыносимо. Над головой раздался грохот и резко хлынул дождь. Многие бы посчитали в случае с Мари это знаком, но Мари было далеко не до знаков. Конверт больно жег и занимал все ее мысли. Люди вокруг засуетились. Какие все-таки чудеса творит дождь. Такие сонно-ленивые прохожие, идущие куда-то по своим делам, от какого-то дождя ускорили свой темп. Кто-то предусмотрительно взяв с утра зонт, открыл его и теперь, чувствуя себя в безопасности, шел на остановку. А кто-то пряча голову под сумками или портфелями быстро бежал по своим делам или до ближайшей крыши, намереваясь переждать ливень.
У Мари был зонт. Но она совершенно не замечала, что идет дождь и что ее легкое летнее платье уже насквозь мокрое. Конверт. Она думала только о нем. Слишком тяжелую ношу она несла из пункта А в пункт В. Слишком не хотели идти ее ноги.
Она остановилась на середине улицы. Впервые оторвала взгляд от асфальта, а из мыслей на мгновение вышел злополучный конверт. Пробегающий мимо полный мужчина, не заметив девушку, больно толкнув ее в бок. Но даже удар не заставил его заметить Мари. Он промчался дальше, даже не посмотрев на девушку. Мари тоже будто не заметила толчка. Она добрела до первое попавшейся лавочки и уставше рухнула на нее. Мокрые темные волосы неприятно прилипли к щекам. Сумку с конвертом она поставила рядом с собой. Девушка даже почувствовала некое облегчение. Но мысли о конверте никуда не ушли. Казалось, что она сейчас вот-вот разрыдается. Но нет, она не могла позволить себе такую роскошь, да еще и при людно  Пусть, люди на нее даже не смотрят, но одно присутствие заставляет держаться. Да и слезы давно исчезли.
Посидев немного на скамейке, Мари встала, взяла свою ношу и отправилась дальше по назначению, в пункт В. До него оставалось совсем немного. Перейти дорогу, свернуть во дворы, до серой девятиэтажки. Там позвонить в 34 квартиру, услышать мамин голос, войти в подъезд. Мари перешла дорогу, свернула во дворы. Дождь перестал лить и уступил место солнцу. Прохожие резво скакали через лужи, боясь промочить ноги. Мари это зрелище даже рассмешило. Она посмотрела на свои ноги, по колено в грязных каплях. На свои босоножки  И рассмеялась. От звука своего собственного смеха ей стало не по себе. Уж лучше рыдания и истерика, чем смех. Собравшись духом, девушка встала и подошла к своему подъезду. Набрав номер квартиры, она услышала голос мамы, ответив, что это она, Мари, девушка шагнула в девятиэтажку.
Переступив порог квартиры, она почувствовала взгляд матери. Мари не смела поднять глаза на мать. Она молча сняла обувь и прошла к себе в комнату. Закрыла за собой дверь и попросила какое-то время ее не беспокоить. Через несколько минут, она просунула руку в коридор и положила на тумбочку в прихожей тот самый конверт.

Через полгода Мари не стало. Говорят, она быстро угасла. Но на ее глазах никто и никогда не видел слез. Девушка все полгода жила так, будто конверта в ее жизни никогда не было. Она улыбалась, смеялась. Подшучивала. Никто не знал про конверт. Только она и мама. Поэтому для всех было большим ударом, что молодая, яркая и веселая девушка вдруг в один момент взяла… и исчезла. Никто не мог поверить. Никто не может поверить и сейчас.

Маленькое отступление. Просто уже все, уже кровь к голове прилила. Настолько это осточертело все.

Не понимаю. Не понимаю просто, зачем эта дурацкая строка «Семейное положение» в Вк. Это же… Мамолетки занимаются «сутенерством», обещая поставить это, так называемое «сп» на день, неделю, месяц...

Чем старше, чем чаще меняется эта ерунда «влюблен/влюблена», «есть друг/подруга» и так далее… И ведь… Ни разу не влюблены. А друг и подруга так… На неделю. Ну максимум на месяц. И сразу любовь до гроба...
Стоп. Не туда унесло.

Так вот. Для меня эта строка на страничке является чем-то… Показушным. Чем-то таким, мол… «Смотрите, какая/какой у меня парень/девушка! Завидуйте!». Ну это в лучшем случае. Хотя нет. Хваставство такое я тоже не переношу. Вообще, я много чего не переношу, что затрагивает мои чувства. Мои реальные чувства. Меня очень трудно раскрутить на признания. Первое признание в люблю я сделала на спор. Легче не стало. Они были лживы, хоть и говорились человеку, в которого была влюблена. Со временем, правда, я научилась говорить. Но они для звучали для меня очень неправдоподобно.
Вот примерно то же самое происходит у меня и с сп в ВК. Стоит мне зайти на страничку к себе и увидеть «встречается с...», как у меня возникает странное чувство, будто на мне клеймо, будто меня пометили, мол, это моя. Внутри все переворачивалось.
Решила убрать не втихоря, а открыто, поговорить с этим «с ...». В ответ услышала, что вольна делать все что хочешь, и откровенное «губки надул, отвернулся». И последняя брошенная в мой адрес фраза «Она мне говорила то же самое» и демонстративный выход из соц. сети. Ступор. Я не понимаю, не понимаю, в чем проблема всего этого. Что за психи? Ну ты же мужик… Маленький еще мужик, ну мужик же вроде. Так что за истерия на почве какого-то сп. Неужели оно важно настолько, что плевать на мои чувства, связанные с этим всем? Видимо, так важно.

Сейчас я нахожусь в полном непонимании всего происходящего. Мне не хочется не звонить, не писать ему. Потому что… Потому что это не первый раз, когда он меня не понимает. А с моей истеричной натурой, надо либо понимать меня, либо молчать выдерживать все мои психи. А он сам псих.
Увы и ах.
Простите, за откровение. 

Кошмарный день. Кошмарный по своей бездарности, по своим телефонным звонкам. Стоит тебе заболеть, как родственники активизируются и дааавай наяривать по телефону. Правда, мне наяривала сегодня только бабушка. Только трубку положу, как она опять звонит — забыла что-то сказать. А я ее даже не слушаю, потому что знаю, что она скажет. Какие невероятные лечебные методики предложит. «Да-да, бабушка. Хорошо. Я все сделаю. Нет, температуры нет… Хорошо, хорошо. Для профилактики все сделаю. Пока» — и так каждый телефонный разговор. С работы раза три звонили. Мама с утра названивала.
Но самым ярким событием за сегодня, стал приход врача на дом. Как же я боюсь незнакомых. А когда они еще и на моей территории, а когда еще и врач. Ух. В общем, ничего, что должна была сделать, врачиха не сделала — больничный у меня не открыт. Мама позвонилась до заведующей. Завтра пойду в больницу, к ней. Будет меня сама заведующая осматривать. Вот такие вот пироги.

И только все звонки стихли, и моя голова нашла удобное положение на подушке, а телу уже было откровенно лень шевелиться, как активизировалась мама. Звонила, звонила. Раз ответила, два ответила, а на третий я уже слышала ее через сон.
Сон сегодня снился странный. Никогда подобного еще не снилось. Мне снились похороны. Похороны двоюродной бабушки, которые были в этом году, весной. Правда, были они совсем иные. И странный рабочий кладбища был там. И вообще, все было более чем странно. И гроб красный. А на самом деле был не красный. Я уже не помню, какого он цвета был. Но не суть. И хоронили, почему-то в комнате. И яму выроли… И самое интересное, что землю я кидала. На реальных похоронах не кидала. Не смогла. А тут кидала. Хорошо, что не видела саму бабушку. А то покойники, кажется, далеко не к счастью снятся. 

Есть такие места на Земле, которые до сих пор остаются девственны и ни одна нога человека туда не ступала. Эти места не знают, кто такие люди и никогда их не видели. Люди знают про эти места, но никогда туда не идут. Чаще всего, это из-за того, что в этих местах не комфортный для человека климат. Даже маги не отважатся туда прийти.

Возобновляю рубрику «Из прогулок с собакой».

Размышляя о сегодняшнем событии с мужиком страшным в подъезде, я почувствовала страх. Нет, уже не того мужика я боялась. Я боялась всех. Всех людей вокруг. Мне стало страшно за себя. Впервые я почувствовала реальный страх за свою жизнь. Мне представилось, что любой может сейчас подойти, достать нож, пырнуть меня им… и как бы все. Все, конец. я почувствую боль. Может, он будет убивать Боньку. Я услышу, как она скулит. Потом я увижу его глаза. Его страшный блеск в глазах… И все. Все. Просто конец.
Любой совершенно любой человек так сделать может. И я не защищена от этого. Как до меня раньше не пришло осознание. До сих пор стоит в ушах мой предполагаемый крик. На него спустя какое-то время сбегутся люди. Они будут жаждать зрелищ. Они увидят меня на снегу. Кто-то упадет в обморок, кто-то вызовет полицию. Мне уже будет безразлично это. Я буду уже за чертой этого мира. За реальной чертой этого мира.
Я не понимаю, как в мою голову пришло это осознание. Я не скажу, что раньше об этом не знала. Знала, конечно. Видимо, я не осознавала всей глобальности, всего этого животного страха в момент встречи. И вот самое, наверно, главное… Я не хочу так. Я не хочу видеть последнее в своей жизни — глаза придурка, который убивает меня ради элементарного телефона. А еще больше, я не хочу после такого выжить. Жить с осознанием, что ты либо инвалид, либо просто с осознанием того, что произошло, я бы не смогла. Слишком ранима к себе.

Но я не смогла обойти стороной еще один важный момент. Момент приезда моего тела в морг. Я совершенно не готова умирать. И совершенно не готова встретится с копошащимися в кишках дядьками и тетками. Вот как представлю, что они снимают с меня одежду, как увидят мои небритые ноги… А потом как увидят мои красные от стыда щеки. Так их потом самих вскрывать придется. Вот так. Закончила я небритыми ногами.